Научные статьи, исследования и монографии о Свияжске

б). Сергиевская трапезная церковь.
Каменная церковь во имя преподобного Сергия Радонежского стала центром формирования ансамбля всего монастыря. Троицкий деревянный «собор» оказался на окраине, у ворот, каменная же «трапезная церковь» — в самой середине, в тесном обрамлении построенных позже сооружений. По размерам она тоже невелика (хотя снаружи всё-таки больше Троицкой), но это не помешало ей стать главным образующим звеном всего ансамбля.
Чтобы дать архитектурную характеристику этого довольно сложного 2-этажного сооружения, придётся вспомнить Никольскую церковь Успенского монастыря. В сущности, их назначение и конструкция похожи. Только здешняя, Сергиевская церковь, по официальным данным помоложе на полвека. И поменьше размерами. А самое главное отличие: звонница сбоку от входа в Сергиевскую церковь так и осталась маленькой и одноярусной, а не была надстроена позже — не превратилась в высотную колокольню, подобную той, что мы видим в Успенском монастыре. Правда, изначально она венчалась шатром, а не округлым куполом, как сейчас. Таким образом, она была выше основного храма, а весь ансамбль Троице-Сергиева монастыря представал двухшатровым. Первый шатёр, как уже говорилось, венчал Троицкую церковь. К сожалению, оба не сохранились — ансамбль много потерял из-за этого.
Более всего удивительно то, что датировка храма вызывает вопросы у некоторых специалистов, хотя, казалось бы, надпись на закладном камне свидетельствует о времени его постройки однозначно и с редкостной точностью: «В лето 7112 (1604) месяца сентября в 25 день». Это был предпоследний год царствования Бориса Годунова, а точная дата означает, видимо, время освящения храма — день памяти преп. Сергия Радонежского. Последняя осень в истории России перед почти 15-летним Смутным временем — когда Лжедмитрий только-только выступил в поход, а все бои, осады, разорения и грабежи были ещё впереди. Если бы храм не успели завершить строить к этому году, то неизвестно, когда бы потом сумели завершить и завершили ли вообще? Ведь поволжские монастыри (хоть напрямую и не затронутые бесконечными нашествиями) тоже очень сильно обеднели от Смуты, как и вся страна.
Но 1604 — это именно лишь завершение постройки. Специалисты задаются вопросом: могла ли хоть какая-то отдельная часть сложного комплекса (храма-трапезной-колокольни) быть построенной раньше, в XVI веке? Ещё П. Л. Юдин в XIX веке выражал удивление, что церковь построена в камне «так поздно», а не во времена св. Германа.
В 1551 г., одновременно с Троицкой церковью, была освящена и Сергиевская деревянная. Это известно и по летописям, и по описям. Когда же именно её заменили ныне существующей каменной? В писцовой книге 1565 — 1567 гг. она ещё значится как деревянная. По предположениям реставраторов Г. П. Рылова, В. В. Мальковской, С. С. Айдарова, каменный храм мог быть построен в 1570-х гг. — не раньше их, это точно, но, вероятно, и не позже. М. В. Фехнер мотивирует это так: «Двухэтажное здание <…> из тёсанных белокаменных блоков, с одной большой одностолпной палатой в подклете и другой — в верхнем этаже, совершенно очевидно, возводили те же псковские мастера, которые работали в Казани, направленные туда по приказу Ивана IV». Они же построили в похожем стиле (стиле Грановитой палаты) и Никольскую трапезную церковь Успенского монастыря (1550-е гг.). Если предположение верно, то 1604 год — это, видимо, лишь капитальное обновление храма, его «второе рождение».
Впрочем, аналогии стиля с какими-то другими постройками сами по себе ещё ни о чём не говорят — в зодчестве есть множество примеров, когда храмы XVII века возводились в типичных формах XV–XVI веков (например, несохранившийся Успенский собор 1625 г. географически недалёкого от Свияжска Зилантова монастыря). Так что, вопреки уверенности М. В. Фехнер, постройка Сергиевской каменной церкви во времена Ивана Грозного вовсе не «совершенно очевидна». Это лишь гипотеза, пока документально не подтверждённая. Принимая её к сведению, мы всё-таки повторяем, что официальным временем «рождения» храма был чётко зафиксированный 1604 год.
В любом случае, Сергиевская церковь — самое древнее каменное сооружение на территорииИоанно-Предтеченского монастыря и третье по древности из сохранившихся на территории Свияжска (после Успенского и Никольского храмов Успенского монастыря). Это сооружение, заключающее в себе много архитектурных и исторических загадок, не разрешённых полностью и до сих пор
Поразительно, например, отсутствие апсид в алтарной части церкви: храм обрывается на востоке совершенно ровной стеной без всяких выступов. Очень редкий случай для русского зодчества! Алтарь расположен в той части храма, которая, из-за её возвышения над крышей выглядит как традиционный основной объём — над кубом её возносится купол. По виду кажется, что это — самая древняя часть храма. Под кровлей её видны классические «ложные» закомары, по три с каждой стороны.
Вся церковь построена из хорошо отёсанного белого камня: в XIX веке были проведены даже замеры блоков. Они все — 5 вершков высоты (22,25 см) и от 6 до 12 вершков длины (от 26,7 до 53,4 см).
Мы от себя добавим, что церковь интересна ещё и тем, что относится к концу эпохи собственнокаменного строительства, перед самым началом эпохи «кирпичного узорочья» (XVII век). Но её-то позднейшие кирпичные перестройки практически не коснулись. Из-за этого по виду она кажется даже древнеесобора Успенского монастыря (с его приделанными позже узорными кокошниками и накладными наличниками). Её стены — гладкие, декоративных украшений она совсем лишена. Единственным украшением являются сами каменные блоки стен: их строгое, аскетичное изящество. Глядя на них, охотно веришь, что в этом году храму исполняется ровно 400 лет!
Впрочем, кое-какие изменения внешнего облика за эти 4 века всё-таки были. Про колокольню мы уже упомянули. Её тёсовое шатровое навершие заменим на округлый железный купол с маленькой главкой — в 1836 г. была эпоха самого активного строительства и ремонта в Иоанно-Предтеченском монастыре. Кровлю также сменили с деревянной на железную. Это было не сознательное изменение форм и стиля, а просто ремонт самых обветшавших деталей. Церковь лишилась всего деревянного, что её покрывало. Изменился, по мнению Фехнер, и сам подъём в церковь, находящуюся на втором этаже. Как он выглядел изначально — точно не известно. Но, вероятно, с запада на втором этаже (там сейчас лестничная площадка) располагалась открытаягалерея-гульбище. Когда её заложили и сделали закрытой, было ли крыльцо и как выглядела лестница (сейчас она деревянная, современная) — никаких данных об этом не осталось.
Первый этаж с 3-мя большими помещениями (главное из них — со столпом в центре, как и церковь наверху) при Иоанно-Предтеченском монастыре стал использоваться как склад для различных вещей — или «рухлядная», на монастырском языке того времени. А вот при Троице-Сергиевом, в XVII–XVIII веках, возможно здесь были и жилые кельи, как предполагал П. Л. Юдин, видя следы печей.
Сам храм — это только второй этаж. Здесь всегда было и главное помещение, и ещё — придел слева (в северной части, за столпом «грановитой палаты»). Только при Троице-Сергиевоммонастыре придел назвался — во имя преподобного Никона Радонежского (ученика и преемника св. Сергия), а предтеченском — во имя самого Иоанна Предтечи (должен же был иметься хоть один престол, одноимённый монастырю!). Главный престол не переименовывали никогда. Самая древняя в Среднем Поволжье из всех церквей, посвящённых преп. Сергию Радонежскому, именовалась Сергиевской и в XVI веке, и сейчас.
Изображение великого «игумена Земли Русской» встречало и встречает каждого входящего в храм. Это — единственная сохранившаяся в Сергиевской церкви (да и во всём монастыре), фреска: Ветхозаветная Троица (точная, но увеличенная копия великой иконы Андрея Рублёва) с предстоящим св. Сергием, преподобным служителем Пресвятой Троицы. Фреска, очевидно — 1604 года, как и сам храм, как и закладной камень, вделанный в стену рядом. И фреска, и камень — справа от роскошного арочного входа. Краски изумительны по своей яркости, учитывая их четырёхвековой возраст. Сразу вспоминается собор соседнего Успенского монастыря.
Если росписи Успенского собора Свияжска справедливо называют уникальными хотя бы уже потому, что фресок середины XVI века в России больше практически не осталось, то надо добавить, что и фресок начала XVII века — тоже исключительно мало. Этим они — тоже уникальны.

Интересное наблюдение. Портал Сергиевской церкви (арочный вход) по пышности совсем не соответствует её скромным размерам и бедному декору. Кажется, что этот портал принадлежит богатому роскошному собору. Церковь с совершенно гладкими, аскетичными, лишёнными узоров, стенами имеет целые пучки изящнейших полуколонн у входа. Будто бы вход — от совсем другого храма (какого-нибудь московского кремлёвского). Особенно красиво смотрятся «мастерски выполненные белокаменные узорные дыньки», перехватывающие полуколонны. Нет сомнений, что тройная арка портала была тоже расписана, по всем этим колонкам и «дынькам», многоцветными фресками — в виде народных узоров, напоминающих детали убранства Покровского собора в Москве.
Если бы все фрески Сергиевской церкви сохранились, она выглядела бы гораздо более роскошной: вполне в духе того времени, когда по всей Руси возводились нарядные, «праздничные» храмы со сказочно-народными многоцветными узорами. Белыми и потому скромными они выглядят лишь сейчас.
Внутри самой церкви древние фрески не сохранились. Не сохранились до наших дней и масляные росписи XIX века, пришедшие им на смену. В 1829 г. храм был расписан внутри на средства графа Павла Ивановича Апраксина. Потом, второй раз за столетие, его расписали в 1884 г. — в стиле, напоминающем сохранившуюся живопись трапезной Успенского собора. В советское время весь интерьер церкви был загублен — осталась лишь одна столбовая конструкция. Сейчас, при возрождении, храм просто выкрасили внутри в светло-голубой, небесный цвет и поставили новый иконостас взамен уничтоженного старого.
Самый древний иконостас Сергиевской церкви был заменён ещё в XIX веке. В 1842 г. соорудили новый, а в 1864 г. его позолотили. Он не отличался роскошью, был гладкий — без колонн и сени. Своды церкви очень низкие, и поэтому иконостас был всего лишь 1-ярусный. Правда, вместо 2-гояруса (где обычно устанавливают иконы Праздников), висела икона Успения Богородицы над Царскими вратами, а над ней ещё — «арка с 5-ю иконами», видимо, малыми. Это довольно необычно: над Царскими вратами обычно изображается Тайная вечеря, а не образ Успения (как известно, и в Успенском монастырском соборе этот сюжет занял не совсем соответствующее позднейшим канонам место: во фресках прямо под сводом алтаря). Над иконой Успения ещё — икона Божией Матери с Предвечным Младенцем, а венчало весь иконостас Распятие с двумя предстоящими коленопреклонёнными ангелами.
Вот как размещались иконы в единственном, так называемом местном чине иконостаса:

1 2 3 4 5

1). св. Николая
2). Смоленская икона Божией Матери
3). Царские врата
4). Пресвятая Троица
5). преп. Сергия (храмовый образ)
Все иконы были в серебряных ризах, так что интерьер церкви выглядел в XIX веке довольно богато.
Особая древнерусская традиция — вешать на икону кресты. Далеко не везде она встречается, но в Сергиевской церкви Иоанновского монастыря, как увидим, много таких икон, увешанных крестами. Причём, в кресты вкладывались частицы святых мощей.
На Смоленской иконе Божией Матери висело 3 креста. Из них один — кипарисовый, посеребрённый, с мощами четырёх Киево-Печерских угодников:
Григория Иконописца,
Прохора и Еразма,
еписк. Нифонта (бывшего печерского монаха, мощи которого и поныне почивают в киевских пещерах).

На образ Пресвятой Троицы был возложен 1 крест, серебряный, с мощами:
Иоанна Предтечи,
Иоанна Римлянина,
великомуч. Варлаамия.
Но ещё более интересен был иконостас Иоанно-Предтеченского придела, обустроенного в 1796 г. в северной части единой палаты. В то же время упоминавшийся придел преп. Никона был обращён в ризницу, рядом с алтарём Сергиевского престола.
Иконостас Иоанно-Предтеченского придела современен самому приделу. В 1796 г. его собрали из сосны (заметим, что это редкий случай — чаще иконостасы вырезали из липы). Он был тоже — без колонн и сени, но только 2-ярусный. Зато настолько узкий, под стать самому приделу, что южных дверей у него вообще нет, а всего икон в местном чине поместилось лишь 4, считая изображение на крошечных северных дверях.

1 2 3 4 5

1). Архангел Гавриил, писанный на северных дверях
2). Рождество Христово
3). Царские врата
4). Господь Вседержитель
5). храмовый образ Иоанна Предтечи.
Об удивительных Царских вратах этого придела — более древних, чем сам иконостас! — мы ещё напишем ниже. Они были главным украшением придела…
Из перечисленных же икон стоит особо отметить «очень старинный», как называет его Юдин, образ Господа Вседержителя. На образе, над головой Христа — накладной серебряный венец и корона. И также — крест с мощами. В нём — части мощей Гурия, Варсонофия и Германа Казанских Чудотворцев и часть Ризы Господней (великой святыни, с XVII века хранившейся в Москве, а прежде — в Грузии: по преданию, туда её привёз один из воинов, охранявших распятого Христа и деливших по жребию его одежды — грузин, «ивериец», по национальности).
На иконе Рождества Христова также были серебряные венцы — над Богоматерью и Младенцем, — к тому же, унизанные мелким жемчугом. А у иконы Иоанна Предтечи серебряным был весь оклад…
Ничего из всего этого не сохранилось до наших дней, кроме… кроме Царских врат. Они были старше иконостаса (перенесены с прежнего места Иоанно-Предтеченского монастыря) — и они, видимо, пережили иконостас.
Впрочем, ещё остаются незначительные сомнения в идентификации: врата, которые мы видим сейчас — это те самые?.. Искусствоведы говорят, что — да.
Где мы можем их увидеть сейчас? В советские годы, как музейный экспонат, они одно время стояли в соседней Троицкой церкви, прислонённые к стенке, а сейчас уже много лет стоят в Музее изобразительных искусств в Казани. Они очень невелики — чуть больше человеческого роста в высоту, а в ширину тоже достаточны лишь для того, чтобы пропустить одного иерея. Они резные (но не сквозные, а барельефные), из дерева и папье-маше, расписаны очень яркими натуральными красками и позолотой, датируются специалистами XVIII веком (более точной датировки нигде не встречается). М. В. Фехнер, осмотрев их в 1970-е гг. в Троицкой церкви, однозначно считает их Царскими вратами именно из Сергиевской церкви и ниоткуда больше: «Совершенно очевидно, что именно их при описании Сергиевской церкви упоминает академик Н. Покрышкин, посетивший Свияжск в 1915 году: „… в приделе иконостас XVIII века с рельефным изображением Благовещения и Тайной Вечери на Царских вратах“».
Правда, где именно — изображение «Тайной вечери на царских вратах» (по канонам, оно бывает не на, а над вратами!), остаётся загадкой! Очевидно, это опечатка или недоразумение. На тех Царских вратах, которые стоят сейчас в музее, всё соответствует канонам: кроме Благовещения — как и положено, не Тайная вечеря, а четыре Евангелиста.
Вот как описывает сама М. В. Фехнер эти Царские врата (с. 229):
«Несмотря на то, что создавший их мастер придерживался церковных канонов, в них ощущаются элементы театральной декорации. Ткань, собранная тяжёлыми складками в верху врат, — будто раздвинутый театральный занавес. В сцене Благовещения розовощёкая полная Мария в лиловом одеянии и красном мафории, точно на сцене, безмятежно восседает на золотом кресле перед столиком, на котором лежит открытая книга. У ног её стоит позолоченная ваза с цветами. Архангел Гавриил в виде плывущего на облаках кудрявого ангелочка в серовато-синем одеянии и тёмно-розовом плаще почти не глядит на деву Марию, он лишь слегка повернул к ней голову. Он веселится, размахивая веткой с пятью громадными белыми цветами и подняв указательный палец левой руки. Несколько игривый характер свойствен ангелу — символу евангелиста Матфея. Он кажется жизнерадостным амурчиком XVIII века».
Здесь, правда, надо заметить, что резное изображение завесы («занавеса») само по себе не естьчто-то «театральное». Завеса, как символ, к храму и храмовому богослужению имеет ничуть не меньшее отношение, чем к «театру». За Царскими вратами любого храма всегда имеется ещё и полотняный занавес. Алтарь, символизирующий Царство Небесное, отделён от нас. Но, как завесу можно раздвинуть, так и Христос Своим Воскресением открыл для нас Царство.
Поэтому трактовать оформление Царских врат Иоанно-Предтеченского придела только как дань «моде» начавшегося XVIII века, было бы неправомерно. Стиль их вполне сочетается с глубоким богословским смыслом, а внешняя, видимая красота играет вспомогательную роль, как и в любом православном храме.
Сергиевский храм как вместилище главных святынь Иоанно-Предтеченского монастыря (о некоторых из них мы ещё скажем особо, в отдельной главе) являлся, по своему духовному смыслу, без преувеличения, одной из величайших церквей Среднего Поволжья. И это — совершенно независимо от его размеров, очень и очень скромных… Хочется верить, что, может быть, и в наше время он сможет ещё играть такую важную духовную роль. Да помогут в этом возрождении молитвы преподобного отца нашего Сергия и всех святых. Аминь.